Как Билл Мюррей снял проклятие токсичности

Сложно переоценить популярность, влияние и значимость фильмов, совместно созданных Биллом Мюрреем и Гарольдом Рэмисом, как и трудно переоценить уважение, которым пользуются эти два человека. Еще до своей смерти Рэмис вознесся до уровня этакого комедийного Будды, а Мюррею даже не нужно было умирать, чтобы стать признанным святым жанра, волшебной, почти шаманской фигурой, на которую верные поклонники смотрят не только как на источник развлечения, но и как на руководство по тому, как жить эту жизнь и как воплощать в ней дух великого мастера.
 
Неплохо для людей, чьи первые три совместные работы «Фрикадельки», «Гольф-клуб» и «Добровольцы поневоле» хоть и сумели стать популярными, но были настолько беспорядочно выстроенными, что едва ли их можно назвать серьезным кино. Судя по эти трем фильмам, Рэмис и Мюррей просто хотели снимать смешные развлекательные истории, которые приносили бы много денег. Им это, очевидно, удалось, потому что для комедии тех лет они стали тандемом сродни союзу Роберта Де Ниро и Мартина Скорсезе в драме. Однако к тому времени, когда сотрудничество двух творцов вылилось в «День сурка» 1993 года, стало очевидно, что их мастерство заметно окрепло.

В «Дне сурка» Рэмис вернулся к милым сентиментальным комедиям о маленьких городках и простых людях, одновременно остроумно комментируя вечную борьбу за поиск смысла в кажущемся жестоким и абсурдным мире. Вместе с Мюрреем он создал фильм, который отражал не только их гениальность как киношников, но и путь как духовных искателей, людей, чьи работы регулярно затрагивали важные вопросы. Каждый повторный просмотр «Дня сурка» открывает нам новые смысловые слои. Это и история об искуплении, и эксцентричная романтическая комедия, но на метауровне фильм так же увлекателен и текстуально глубок, как творческая эволюция Мюррея и Рэмиса. Это еще и размышление о природе исполнительского искусства в целом и гениальности Билла в импровизации в частности.

В то время как другие актеры обычно скованы необходимостью произносить слова более или менее так, как они написаны в сценарии, Мюррею часто дают полную свободу импровизировать. Правила не применяются к нему так же, как не применяются к главному герою Филу Коннорсу, когда он попадает во временную петлю, которая заставляет его повторять каждый день заново, хотя и с информацией, полученной в предыдущие дни. Для Фила эта история является то благословением, то проклятием — чем-то, что возвышает его почти до уровня Бога, но иногда вызывает желание умереть.
 
Шедевр Рэмиса работает как метафизическая притча об искуплении отчасти потому, что чудесно проработанный мизантроп Фил начинает свою историю в эмоционально мрачном состоянии. Перед камерой он неубедительно пытается скрыть ненависть к своей работе, коллегам, жизни и самому себе. Тело Фила может быть временно заперто на съемочной площадке в Пенсильвании, но в голове он уже сосредоточен на следующей должности, следующем повышении, следующей станции и городе, которые станут трамплинами для его безграничных амбиций. Как будто насмехаясь над его планами, телеканал отправляет Фила, его помощника-оператора Ларри (Крис Эллиот) и немного сумасбродного нового продюсера Риту (Энди МакДауэлл) в крошечный городок Панксатони, чтобы сделать сюжет о том, как местный сурок-пророк творит свою магию. Согласно традиции, если животное увидит свою тень и вернется в нору, штат обречен еще на шесть недель зимы. Если нет, это должно предвещать раннюю весну.

Фил — неприятный тип. Он человек, который торопится убраться подальше от таких неудачников, как вы. Амбициозный карьерист, который смотрит не на людей, а скорее сквозь них в своей безумной спешке достичь следующей ступеньки в социально-экономической лестнице. Соответственно, Фил считает милых жителей Панксатони простаками и деревенщинами, хотя фильм иногда подчеркивает их фундаментальное достоинство.
 
«День сурка» представляет Панксатони как современную версию сонных деревушек и населяющих их простых людей. Так, страховой агент Нед (Стивен Тоболовски) кажется милым парнем. Конечно, он чрезмерно воодушевлен, а иногда и настолько раздражает, что когда Фил бьет его по лицу, это даже вызывает некоторое удовлетворение. Но в основном Нед безвреден в своей непосредственности. Если Панксатони по-своему очарователен, то Фил совершенно к этому невосприимчив. Для него это просто еще одна промежуточная станция, полная противных людишек и надоедливых обязательств. Поэтому он злится, когда плохая погода задерживает его отъезд. Еще больше главный герой расстраивается, когда просыпается, как ему кажется, на следующее утро под песню I Got You Babe из радиочасов, за которой следует нечто еще более вызывающее мигрень: сумасшедшая утренняя радиокоманда, повторяющая точно такие же неуклюжие и вымученные шутки, как и вчера.

И дело не только в радио. Фил с ужасом обнаруживает, что все осталось по-прежнему и что он каким-то образом попал в странную временную петлю, где обречен повторять один и тот же ужасный день, по-видимому, целую вечность. Для такого человека, как он, нарцисса с завышенным чувством собственной важности, это экзистенциальный кошмар, из которого он не может выбраться. Погрузившись в свои сюрреалистические приключения, Фил заходит в бар и просит нескольких несчастных завсегдатаев поразмыслить над его печальной судьбой. Что бы они делали, если бы застряли в одном месте, где каждый день был бы как вчерашний, и ничто из того, что вы делаете, не имело бы значения? На что местные жители не могут устало не признать, что им и представлять себе это не нужно, ведь так выглядит их повседневная жизнь. Столкнувшись с кризисом, Фил ищет способы максимально использовать каждый день, зная, что ничто из того, что он делает, не будет иметь никаких последствий после полуночи.

В закоренелом цинике пробуждается еще и нигилист. Охваченный чувством бессмысленности, Фил пытается покончить с собой различными способами. В одном из приступов суицидальных настроений он едет по железнодорожным путям, произнося монолог о вещах, которые общество запрещает делать (главная из них — езда по железнодорожным путям). Герой Мюррея проходит через этапы, которые отражают человеческую эмоциональную и духовную эволюцию. В том числе тот, когда ничто не кажется более важным, чем убедить привлекательную незнакомку заняться сексом, используя все имеющиеся в распоряжении ресурсы. Конечно, необычное положение Фила дает ему ощутимое преимущество в искусстве соблазнения. Он начинает агрессивно собирать информацию о привлекательных дамах, с которыми хочет переспать, сначала в виде сексуальной женщины, которую он выбирает в качестве партнерши на одну ночь, а затем цель становится сложнее — Рита.

МакДауэлл обычно играет плюс-минус одинаковых хороших девочек. Но здесь она более чем органична. Как Стивен Содерберг в фильме «Секс, ложь и видео», Рэмис увидел в Энди то, чего никто не замечал: мягкую, льстивую южную милоту и романтизм, которые в другом фильме могли бы показаться банальными и сентиментальными, но здесь выглядят идеально. Рита — милая женщина, лишенная глухой эмоциональной брони, которой Фил защищает себя. Но она не простачка, и это обстоятельство заставляет Фила бороться за ее любовь. Есть что-то очень тревожное в силе, которую дает Филу его уникальное положение в контексте его отношений с Ритой. Есть что-то неподобающее в том, как знание Филом прошлого Риты и ее представлений об идеальном мужчине дают ему преимущество, которым он не должен обладать. Поэтому Фил стойко принимает удары судьбы в бодрящей склейке из сцен, где Рита снова и снова лупит его, когда тот становится слишком нахальным.

«День сурка» — это фильм о поиске смысла жизни через связь с человечеством в целом, а не через отчуждение от всех в токсичном состоянии ложного превосходства. О том, как принимать жизнь и получать глубокое душевное удовлетворение от помощи другим людям, а не себе. Но он также о том, что любовь — это не уловка. Нет смысла манипулировать людьми, заставляя их влюбиться в вас, выборочно используя информацию, которую вы тайно собрали о них. В своей самой глубокой и истинной форме любовь — это дар, который, в идеале, дает как тому, кто его дарит, так и тому, кто его получает. Любовь должна быть честной, искренней, настоящей и бескорыстной, иначе это и не любовь вовсе. И Мюррей достаточно смел, чтобы рискнуть выглядеть сентиментальным, банальным или иногда серьезным ради этой роли.

Так Фил и снимает проклятие: научается любить по-настоящему и глубоко, всей душой. Он делает это, несмотря на очевидный факт: открывшись и став уязвимым, можно испытать такую боль, которую сложно представить. В рамках этого процесса Фил начинает отказываться от сарказма, иронии и эмоциональной отстраненности, которые до сих пор обеспечивали ему безопасность, но делали его одиноким. Во второй половине фильма Мюррей произносит прекрасные небольшие монологи о своем растущем увлечении Ритой. В другое время эти слова были бы пропитаны глумлением, дистанцированием или льстивым расчетом. Но не теперь, когда Фил развивается как человек, а Билл отказывается от комичной агрессии своих ранних работ и позволяет себе быть живым, безнадежно влюбленным, чье бытие и сознание преображаются под влиянием столь необычного опыта.

Рэмис помог Мюррею вырасти как актеру и иконе. Мюррей, в свою очередь, помог придать новой глубины и содержательности творчеству Рэмиса. Режиссер предоставил актеру идеальную площадку для следующего шага в его эволюции, а Мюррей ответил на это идеальной игрой в идеальном фильме. В некотором смысле «День сурка» — кино о радости сотрудничества и импровизации, о выходе из зоны комфорта и взаимодействии с окружающими людьми. Ведь как раз в этом и рождаются радость, любовь и смысл, а не в дисфункции, уродстве и эгоизме токсичного эго. В отличие от Фила, мы, похоже, никогда не учимся на своих ошибках и обречены повторять их до бесконечности... Как бы то ни было, грустно, но и, возможно, символично, что после того, как они сняли свой лучший фильм, Рэмис и Мюррей больше никогда не работали вместе.